Рассказы по игре S.T.A.L.K.E.R. - Анна Горелышева - Парень из труповозки
Игра - S.T.A.L.K.E.R.
Автор - Анна Горелышева
Название - Парень из труповозки

— Доброго утра, дамы и господа! И снова в эфире ежедневное утреннее шоу «Меченый атом»! — бодро провозгласил ученый, стремительно врываясь в лабораторию и на ходу набрасывая белый халат.

Внезапно наползла рваная туча, потемнело, ударил близкий раскат грома, хлынул дождь. Меченый пробежал десяток метров по шоссе до какой-то ветхой придорожной постройки, смутно угадывавшейся в дождевой мгле. Под крышей этой полуразвалившейся бетонной коробки болтался облезлый, побитый дождем и ветром сине-белый знак автобусной остановки.
Внутри уже сидел, прячась от дождя, какой-то сталкер, меланхолично смотрел на падающие в лужи капли.
— Привет, — вежливо поздоровался Меченый.
Сталкер без интереса взглянул в его сторону, кивнул и снова уставился в пространство.
Под прогнившей деревянной скамейкой валялась старая, выцветшая и облупившаяся фанерка с расписанием движения автобусов. Ни одной буквы, кроме большого тусклого «А» на ней было не разобрать. Меченый перевернул фанерку, но под ней оказалось только несколько бледных травяных корней и таких же бесцветных дождевых червяков. Сталкер покосился в его сторону с некоторым интересом.
— А что — здесь и автобусы ходили? — спросил Меченый.
Сталкер посмотрел на него, как на идиота, и ответил:
— Как видишь, ходили.
— А куда?
— Парень, ты что, под контроллера попал, что ли? Известно, куда, — в Припять.
— А-а-а… В Припять… — в задумчивости наморщив лоб, повторил Меченый. — А это где?
— Да как тебе сказать-то… В трех километрах от ЧАЭС. А ты вообще откуда взялся, что такие вопросы дикие задаешь? С неба упал?
— Не-е-е, — неуверенно ответил Меченый. — Я из труповозки. Ничего не помню…
— Из труповозки? — сталкер удивленно присвистнул. — Ни фига себе! Тогда понятно.
— И еще татуировка у меня какая-то странная, тоже не знаю, откуда, — пожаловался Меченый, закатав рукав куртки и продемонстрировав новому знакомому непонятную аббревиатуру, вытатуированную на правом предплечье.
— Знаем мы этих пчелок, которые кусают под лопатку, — безразлично взглянув на татуировку, сумрачно произнес сталкер и замолчал.
Видимо, излишним любопытством он не отличался, поскольку больше у Меченого ничего не выспрашивал — отвернулся и снова задумчиво уставился в дождливую хмарь.
— А далеко дотуда? — помолчав, спросил Меченый, когда ему надоело разглядывать раскачивающийся и неприятно скрипящий на ветру знак автобусной остановки. — До Припяти, до ЧАЭС?
— Далеко, — бросив на него угрюмый взгляд, ответил сталкер и предостерегающе добавил:. — Ты не вздумай туда соваться, если еще пожить хочешь. Гиблые это места.
— Понятно, — удрученно кивнул Меченый.
— Тебя как звать-то, брат? — видимо, из вежливости, поинтересовался собеседник.
— Меченый… Из-за этой татуировки, — добавил он, предупреждая вопрос о происхождении имени.
Сталкер удовлетворенно кивнул и представился сам:
— А меня Утконосом зовут.
— А… почему? — осторожно спросил Меченый, удивленный таким странным именем.
— А по аналогии с Дикобразом, — с готовностью пояснил сталкер, широко улыбаясь, и добавил: — Почему может быть Дикобраз и не может быть Утконоса? Это у нас в «Долге» один такой товарищ есть, юморист и любитель фантастики, он мне такую кликуху прилепил. Самого, кстати, Тахоргом зовут, — с ухмылкой сообщил он.
Произнесена эта бессвязица была с полной уверенностью, что теперь-то Меченому все должно стать предельно ясно. Но Меченый не понял ни слова.
— А кто такой Дикобраз?
Собеседник поскучнел, посмотрел на Меченого как-то сочувственно-жалостливо, как на ущербного, и невразумительно ответил:
— Да был тут один такой, еще до тебя…
Меченый понял, что больше он от него ничего не добьется, и перевел разговор на другую тему:
— Ты из «Долга», значит?
— Ну, — небрежно подтвердил Утконос, ткнув в шеврон на рукаве своего комбинезона: концентрические окружности — то ли прицел, то ли экран локатора — на фоне щита. — Хоть «Долг» знаешь, и то хорошо.
В деревне о «Долге» говорили разное, но все новички сходились на том, что в этот клан берут только опытных, проверенных в бою и хорошо знающих Зону сталкеров. И Меченый задал следующий вопрос:
— А где тут в Зону пробраться можно по-тихому, не посоветуешь?
— Посоветую, от чего же, — легко согласился Утконос, достал КПК и, минуту покопавшись в каких-то программах, сказал: — Тут недалеко дыра в ограде есть, у железнодорожного моста, я тебе координаты по bluetooth’у скинул.
— Это как? — не понял Меченый.
— Ну, тундра дремучая! — поразился Утконос. — Ты и этой игрушкой пользоваться не умеешь?
Меченый смущенно пожал плечами, достал свой КПК, повертел в руках, включил.
— Научись обязательно, в Зоне это крайне полезная штуковина, просто необходимая, — посоветовал сталкер. — Пока для тебя здесь много непонятного — открой справку и почитай, — он ткнул в экран наладонника стилусом, показав, где найти справочник. — Вот увидишь, брат, еще не раз тебе этот приборчик жизнь спасет.
Меченый кивнул, стараясь вникнуть в структуру КПКшного справочника.
— Зачем же тебе в Зону тогда? Ты ж так в первой аномалии угробишься! — недоумевал Утконос. — Погулял бы пока тут, возле кордона, с народом бы поговорил, опыта бы поднабрался. А так, умирать в Зону идти, — ну, не понимаю я этого, брат, уж извини.
— Мне надо, — упрямо заявил Меченый. — Задание у меня.
— Это кто ж таким зеленым, как ты, задания-то раздает, на верную смерть без зазрения совести посылает? — хмыкнул Утконос. — Сидорович — угадал?
— Ты его знаешь? — удивился Меченый.
— Кто ж его не знает, — хохотнул сталкер и, посерьезнев, добавил: — Мой тебе совет — не связывайся с этим барыгой. Плюнь на это его задание. Сидорович нечестно играет. Что он тебе, золотые горы пообещал, что ли, что ты так легко купился?
— Ну, — замялся Меченый. — Я ему, в общем, обязан… Он мне жизнь спас… Говорит так, во всяком случае.
— Как знаешь, — сухо ответил Утконос и снова замолчал.
Меченый уткнулся в свой КПК, пытаясь разобраться в мудреной технике. Понажимал какие-то кнопки в безуспешных поисках карты, где могла бы стоять отметка безопасного прохода в Зону. Неожиданно экран мигнул и показал надпись: «Кто это подарил мне жизнь? Жизнь моя! Принадлежит мне!» Меченый от неожиданности чуть не выронил приборчик.
— А это что — тоже справка? — осторожно поинтересовался он.
— Нет, это программуля такая, случайные цитаты выдает, — Утконос страдальчески поморщился, в очередной раз удивляясь неосведомленности Меченого. — Как правило, из братьев Стругацких. Иногда очень к месту выдает, — подмигнул он, прочтя фразу.
Меченый хотел было спросить, из какого клана эти братья Стругацкие, но, заметив кислое выражение лица своего собеседника, не решился.

Меченный стоял, в растерянности опустив автомат, и разглядывал карту в тусклом свете налобного фонаря. Дыхание все еще не восстановилось после стремительной пробежки по подземному коридору и стычки с вынырнувшими из-за угла вояками. Ныла и кровоточила рваная рана на предплечье, оставленная мощной лапой кровососа, рукав куртки намок и отяжелел, теплые струйки стекали в ладонь. Меченный не знал, что эта быстрая и сильная тварь, умеющая становиться невидимой, на которую ушло полмагазина, называется кровососом, про себя он назвал ее полупрозрачным монстром. Нужно было достать из рюкзака бинт и перевязать руку, нужно было найти спрятанные где-то здесь флэшку с какой-то ценной информацией и усовершенствованный «АК», в конце концов, просто-напросто пора было сваливать отсюда, потому что из туннеля уже снова доносились голоса военных. Но он не мог отвести взгляда от карты. Воткнутые возле населенных пунктов красные флажки когда-то давно, наверное, отмечали что-то важное. Кое-где они располагались густо, а в левом нижнем углу почти совсем отсутствовали, единственный флажок торчал на берегу реки, напротив городка с названием Припять.
«Припять», — повторил про себя Меченый. — «Опять Припять». Он уже слышал недавно это название, и сталкеры в поселке на кордоне говорили что-то насчет Монолита, который, вроде бы, находился где-то поблизости. Но сейчас было важно не это. Слово отзывалось каким-то неясным, но, казалось, очень глубоким и важным воспоминанием. Названия окрестных сел тоже казались полузнакомыми — Новошепеличи, Семиходы, Копачи, Теремцы… Масштаб карты-километровки не позволял разглядеть отдельные дома, но рисунок улиц Припяти напоминал о чем-то...
Вспомнив совет Утконоса — «когда тебе что-то непонятно, почитай справку», Меченый вытащил из кармана наладонник и машинально ткнул кнопку включения. На экране почему-то снова первым делом появилась случайная цитата: «Зачем вам подорожная, вы же неграмотны!»
Выглядело это настолько оскорбительно, что у Меченого непроизвольно вырвалось: «З-зараза!» Машинка явно была умнее его, и, мало того, что прекрасно понимала это, так еще и издевалась! Меченый со злостью ткнул стилусом в экран, и цитата сменилась другой: «Все правильно, городишко наш — дыра. Всегда дырой был и сейчас дыра. Только сейчас, — говорю, — это дыра в будущее. Через эту дыру мы такого в ваш паршивый мир накачаем, что все переменится». Он вдумчиво прочитал эту фразу, перечитал еще раз. Легче не стало, понятнее тоже.
Меченный опустился на корточки и впился взглядом в план городка, обхватив голову руками и мучительно пытаясь вспомнить. Если бы ему удалось понять… Наверное, все сразу стало бы ясно…

Меченый осторожно выглянул в окно. На территории НИИ «Агропром» было неспокойно — метались в темноте лучи прожекторов, выла сирена тревоги, где-то внизу периодически раздавались одиночные выстрелы. «Меня ищут», — как-то отвлеченно подумал сталкер, сворачивая в трубочку тонкую пачку каких-то сверхважных документов и засовывая ее во внутренний карман куртки. Документы он все-таки нашел, и остался при этом жив. Пора было бежать отсюда, а то начнет светать — и тогда военные его точно пристрелят.
Он до боли в глазах всматривался в темноту. У ворот, кажется, все было спокойно, но детектор показывал, что на территории базы его караулят еще, по крайней мере, пятеро. Меченый, стараясь не шуметь и не делать лишних движений, спустился на первый этаж здания заброшенного НИИ. Прижавшись к стене, еще раз осмотрел двор через широкие оконные проемы, рамы из которых давно были выдраны, — чисто. Нужно бежать. Ну, вот сейчас!
Его взгляд случайно наткнулся на какой-то средних размеров металлический шкаф у противоположной стены. Какой-то странно знакомый шкаф. Потеряв всякую бдительность, Меченый включил фонарь. Это оказался старый, давным-давно сломанный и проржавевший автомат с газировкой, сохранившийся только благодаря тому, что простоял все эти годы под крышей. Меченый поспешно погасил фонарь и в полном обалдении подошел к автомату. Он бы не узнал его, но характерных очертаний надпись «газированная вода» была вполне читаема. В трех прямоугольных прозрачных окошечках были вставлены бумажки с расплывшимися выцветшими надписями: «апельсиновый сироп», «вишневый сироп», «тархун». Меченый судорожно сглотнул. Откуда-то из подсознания выплыло четкое воспоминание: с сиропом — 3 копейки, без сиропа — одна. Другое воспоминание сменило его — как он стоит у автомата, поднявшись на цыпочки, подпрыгивает, пытается дотянуться до щели, куда нужно бросить трехкопеечную монетку, — и не может: щель, как назло, на самом верху, а ему, наверное, лет семь или восемь… Где это было? Когда? Вокруг все смутно, как всегда в детских воспоминаниях — летняя полуденная теплынь, нагретый солнцем асфальт, запыленная, дрожащая при порывах ветерка листва каштанов… или платанов… или кленов… Клумбы с цветами, светлые многоэтажки, распахнутые окна, колышутся на сквозняке тюлевые занавески… Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Некогда ностальгировать, нужно убираться отсюда!
Сталкер вдохнул поглубже и осторожно, перебежками, двинулся вдоль стены здания в сторону ворот. Кажется, пока его не замечали. Спасительная стена быстро закончилась. Он, пригибаясь, преодолел несколько метров открытого, простреливаемого с караульных вышек по углам, пространства и вжался спиной в стену следующей постройки, последней перед воротами.
Детектор движения попискивал, показывая все увеличивающееся количество врагов, за воротами нервно и отрывисто переговаривались часовые. Как Меченый ни вслушивался, слов разобрать не получалось.
Сердце гулко учащенно билось, сил на последний рывок почти не осталось. Ну, надо решаться, ну! Время сейчас работает против него.
Перед тем, как прорываться через ворота, он на всякий случай оглянулся, и застыл, пораженный: луч прожектора скользнул по глухой стене здания, из которого только что выбрался Меченый, а на ней… на ней была порядком облупившаяся от времени фреска. Она в одно мгновение фотографически отпечаталась в его мозгу. Сюжет фрески был незатейливо научно-соцреалистическим: группа ученых-созидателей светлого будущего — отчетливо смахивающий на Циолковского седовласый корифей и молодые сотрудники, с рулонами чертежей в руках, на заднем плане какие-то спутники, планеты с изрытой кратерами поверхностью, футуристического вида межпланетные станции. Эту настенную роспись он тоже когда-то видел. Только не здесь. Как такая роскошная фреска могла оказаться на глухой стене какой-то подсобки заштатного сельскохозяйственного института? Нет, он видел ее где-то в другом месте… Кто такой Циолковский, почему центральный персонаж композиции напомнил его? Некстати навязчиво встала перед глазами картинка: быстроходный теплоход на подводных крыльях — «ракета» — покачивается на волнах у речной пристани, сходят по трапу пассажиры, на борту название: «К. Э. Циолковский».
Эта фреска вызвала в памяти дальнейшую череду разнородных воспоминаний — запах тонкой бумажной пыли и старых, зачитанных до дыр, много раз подклеенных любимых детских книг, острый запах хлорки, плеск воды, колеблющиеся белые кафельные плитки на дне неглубокого бассейна, отдающиеся гулким эхом свистки тренера и ритмичное буханье мяча о деревянный пол, воскресное приподнятое настроение, новогодние утренники с обязательной раздачей подарков, аромат еловой хвои и мандаринов, тяжелые бархатные портьеры на сцене, шелест фольги от шоколадки в темноте зрительного зала…
Эти обрывочные воспоминания нахлынули и отступили в одно мгновение, как ни странно, придав Меченому решимости. Он поудобнее перехватил автомат и бросился к воротам, где ждали враги.

— Эй, парень, информация не нужна? — окликнул Меченого притулившийся у стойки сталкер в черном плаще и надвинутом на глаза капюшоне.
— О чем? — заинтересовался Меченый, машинально перекидывая в руках банку с энергетиком.
— О выжигателе мозгов на Радаре, например, — ответил сталкер. — Думаю, тебя это заинтересует. За чисто символическую плату.
— Выжигатель? Да ну его, — сказал Меченый. — Много тут у вас таких чудес, кому они нужны…
— Как знаешь, — неодобрительно хмыкнул информатор. — А что же тебе тогда интересно?
— Припять, — не задумываясь, ответил Меченый. — Можешь рассказать что-нибудь о Припяти?
— О Припяти? — информатор, кажется, немного растерялся. — Что именно?
— Все, что знаешь.
— Припять — это город недалеко от ЧАЭС, — пожал плечами информатор. — До первого взрыва там жили, в основном, сотрудники станции. Рядом совсем, пешком на работу ходили через лесок. Он теперь Рыжий лес называется… Кстати, — гиблое место: радиация до сих пор убойная, аномалий полно, и все блуждающие. Не советую туда соваться… Вот, если хочешь, могу за чисто символическую плату предложить карту безопасных маршрутов через эту местность…
— Разберемся, — прервал его Меченый. — Ты от темы, брат, не уходи. Много народу жило?
— В Припяти-то? Тысяч сорок-пятьдесят…
Меченый присвистнул:
— Большой город! — он сделал пару глотков из банки и приготовился слушать дальше.
— Да, говорят, был большой, красивый образцово-показательный городок энергетиков. Дворец культуры чуть ли не лучший в республике, спорткомплекс по высшему разряду, какая-то особо продвинутая планировка микрорайонов. Типа, город будущего. Недолго, правда. Потом, когда в 86-ом 4-ый энергоблок рванул, все население Припяти эвакуировали. Ну, как и все села в радиусе тридцати километров, а территорию эту сделали Зоной отчуждения.
Меченый слушал, боясь пропустить хотя бы слово, весь подавшись вперед и забыв про свой напиток.
— А потом случился первый Выброс. И теперь мы «маємо то, що маємо», — закончил информатор. — Еще вопросы остались?
— А что там было, в Припяти, до аварии?
— Ну, сказал же тебе — люди жили, все, как в обычных городах. Ты что — сильно давно в Зоне, что ли, забыл, как люди в городах живут? В твоем городе как? И тут так же было.
— Свой город я не помню, — с сожалением признался Меченый. — Амнезия, говорят. Частичная. И все-таки, как там было?
— Опять за рыбу деньги! Ну ты, блин, въедливый. Все, как везде, было — дома, магазины, школы, там, типа, поликлиника, кинотеатр, стадион. Ты толком скажи, чего тебе с этой Припяти надо?
— Стадион? — переспросил Меченый. — Недостроенный?
Перед глазами вдруг встало яркое, отчетливое воспоминание, как будто стоп-кадр из старого фильма — взмывший свечой над сеткой волейбольный мяч, на который он смотрит, запрокинув голову, и отчаянный, пронзительный крик товарища по команде: «Гаси-и-и!»
— Откуда я знаю? — удивился информатор. — Тридцать лет прошло, разве теперь разберешь, достроенный он или нет?
— Да я так спросил, — замялся Меченый. — Вспомнилось что-то такое…
— Ты, парень, ерунду какую-то болтаешь, — мрачно заметил информатор. — А на зомбированого, вроде, не похож. Или темнишь что-то. На кой тебе эта Припять сдалась?
— Я там был уже, кажется, — вздохнул Меченый. — Только вспомнить не могу, — он в задумчивости поболтал в банке энергетик.
— Ха-ха-ха, ну ты даешь, — был! Там же выжигатель мозгов на пути к Припяти, как туда пройдешь? Его ж отключить сначала надо. А может, и правда был, попал под выжигатель, вот и спрашиваешь всякую хрень? — информатор хитро ухмыльнулся. — В последний раз предлагаю — рассказать про зомбирующие антенны на Радаре?
— Не надо, — отмахнулся Меченый. — Вот за инфу о Припяти спасибо. Сколько с меня?
Информатор в недоумении пожал плечами:
— Нисколько, эта информация ни для кого не секрет и никого не интересует.
— А пройти, значит, туда, не отключив выжигатель, никак?
— Ну, были тут такие ребята, неразлучная троица, — Стрелок, Клык и Призрак, по слухам, они туда прорвались, но назад ни один не вернулся, — нехотя сообщил сталкер.
— Стрелок? Знакомое имя… А где они могут быть сейчас, не знаешь?
— Сказано же тебе — ушла эта компания к центру Зоны, после этого никто их не видел. Хотя это все непроверенные слухи, сталкерские байки. Доверять этому тоже особенно не советую, мало ли в Зоне всяких легенд ходит, всему верить — никакой верилки не хватит.
— Понял, — согласился Меченый. — Спасибо. Последний вопрос — можешь мне Припять на карте показать? — спросил он, протягивая информатору КПК.
Информатор равнодушно пожал плечами, нашел на спутниковом снимке местности Припять, ткнул стилусом:
— Вот Припять, вот Радар, а вот мы. Усек теперь, что мимо Радара туда никак?
— Интересно, а эти антенны на Радаре из Припяти видно? — задумчиво спросил Меченый, разглядывая карту. — С высоких крыш, например? — ему почему-то казалось, что он когда-то специально лазал на крышу — смотреть на эти антенны. В Припяти это было или нет, вспомнить не удавалось.
— Видно! Скажешь тоже! — возмутился информатор. — Да их если и не видно, все одно излучение за десять километров с ног валит!
— Окей, спасибо, — сказал Меченый, обводя город на карте жирной красной линией.
Вспомнив про программку случайных цитат, он ради интереса запустил ее посмотреть, что же она покажет на этот раз. На экране появился непонятный, как и все предыдущие, с мясом вырванный из контекста отрывок: «…использовать башни по-старому, но для других целей. — Для каких — других? — мрачно сказал Максим. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза».
— Да-а-а, дела, — озадаченно пробормотал Меченый. — Какие еще башни, интересно?
— Башни ПБЗ, — недоуменно хмыкнул информатор, мельком взглянув на экран. — Какие ж еще? А то я тебе про что битый час талдычу?
— Брат, а скажи мне еще одну вещь, — нерешительно попросил Меченый. — Раз уж ты все тут знаешь. Кто такие эти Стругацкие?
Информатор уставился на него абсолютно сумасшедшим взглядом.
— Ты что, хочешь сказать, что Стругацких не читал? — переспросил он.
Меченый отрицательно покачал головой.
— И Тарковского не смотрел? — уточнил информатор.
— Не-а, — подтвердил Меченый. — То есть, не помню. Они что — поляки, что ли, с такими фамилиями?
Информатор откровенно просиял. Как КВНщик, удачно спровоцировавший соперника на капитанском конкурсе задать предсказуемый вопрос.
— А еще у них в команде Юрковский был, — радостно сообщил он громким таинственным шепотом. — Юрковского ты тоже не знаешь? Изобретателя электронной рулетки? Тоже — головастый был немец! — он со значением покачал головой и показал большой палец.
То, что это какая-то крайне остроумная шутка, можно было догадаться, но пора ли уже смеяться, Меченый не понял, поэтому предпочел промолчать.
— Эй, Меченый! — окликнул из-за стойки Бармен, дождавшись паузы в разговоре. — Подзаработать не хочешь? Тут на тебя долговцы виды имеют.
— Чего-чего? — спросил Меченый, подойдя. — Долговцы? Какие еще виды?
— Зайди к ихнему командиру, Воронину, у него для тебя работа какая-то есть, — сообщил Бармен. — Да и вообще, с «Долгом» познакомишься, тебе всяко полезно. Может, чего у них узнаешь по своим вопросам.
— Да я с ними, в общем-то, уже знаком… А что — «Долг» как-то с Припятью связан?
— Вот у Воронина и спросишь. Как из бара выйдешь — сворачивай направо, там за углом ихняя база будет.

Долговцы не рассказали ничего нового о Припяти, правда, пока генерал Воронин вводил его в курс дела, Меченый разглядывал карту местности за его спиной. Карта была такая же, генштабовская километровка, которую он уже видел в подземелье. И тоже с флажками, даже, вроде бы, на тех же самых местах.
Когда Меченый попробовал было задать вопрос о Припяти, Воронин резко оборвал его, дав понять, что откровенничать с ним не собирается — неизвестно, кто он и откуда взялся, доверия ему пока никакого. Меченый это и сам понимал, поэтому, скрепя сердце, согласился на задание командира «Долга». Поручение для начала ему дали вроде бы немудрящее — втереться в доверие враждебному клану «Свобода» и выкрасть у них экспериментальный гранатомет. Меченого свободовцы еще не знали, и пристрелить на месте при попытке приблизиться к их базе, по идее, были не должны.
Так и получилось — его беспрепятственно пропустили на базу «Свободы» и даже предложили помочь в намечавшейся ликвидации спецотряда «Долга», который засел в соседней деревне.
— Некогда, — мотнул головой Меченый. — У вас тут повар есть? Где его найти?
— Известно где — на кухне. На первом перекрестке свернешь направо, — ответил часовой-свободовец. — Там увидишь, не заблудишься.
— Спасибо, — ответил Меченый и побежал искать повара, который, по предположению долговского командира, мог знать, где «Свобода» прячет гранатомет.
Вот только направо он свернуть не успел. Свободовцы заняли под свою базу территорию бывшей воинской части. И здесь, среди барачного типа домов, на перекрестке, Меченый увидел наполовину обрушившийся памятник — бетонный солдат в советской форме времен Второй мировой войны, выкрашенный облупившейся и потускневшей от временя краской «под серебро», держал в руках склоненное знамя. Совершенно типовой, растиражированный памятник, из тех, которые в изобилии раскиданы по городам и весям бывшего СССР. На постаменте были выбиты даты «1941— 1945» и такие же стандартные, затертые, прилагавшиеся к ситуации слова «Ничто не забыто».
Меченый обошел памятник раз, потом другой. Потом присел, рассматривая его, на обломках разбитого бетонного вазона. Памятник тоже был знакомым. Меченый не мог вспомнить, где он видел этот памятник, не помнил даже, такой же или какой-то другой похожий, или десять других похожих, но что-то глубоко в подсознании было связано с этими типовыми сельскими обелисками.
Потом какой-то погребенный в недрах подсознания обрывок воспоминаний внезапно пробился на поверхность — яркий солнечный свет, пронзительно-синее небо, теплый ветер, весенний запах первой зелени и влажной земли. Эта неожиданная вспышка выхватила из темноты забытого и другие подробности — нарядные оживленно галдящие школьники в белых рубашках и красных галстуках, цветы — море цветов: тюльпаны, нарциссы, пролески, анемоны, флоксы, белоснежные гроздья черемухи, вишневые и яблоневые ветки. Улыбающиеся ветераны с охапками цветов, развевающиеся на ветру красные флаги, сверкающие на солнце ордена. Такой же или очень похожий памятник на братской могиле — покрашенный серебрянкой и заваленный цветами, ограда из побеленных противотанковых надолбов, почетный караул — двое подтянутых, торжественно замерших у вечного огня пионеров с учебными винтовками. Военный оркестр, дробь барабанов, мелодия «День Победы», от которой щемит сердце… Встречи, объятия, поцелуи, прибывающий к вокзалу военный эшелон — почему-то в черно-белом цвете, как будто кадры старого кино. Старинный паровоз с красной звездой, надвигающиеся башенки незнакомого вокзала, улыбающиеся лица, другая маршевая музыка — «и значит, нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим»… Торжественно-праздничное настроение. Пустой школьный класс, открытые окна, теплые солнечные квадраты на партах, запах меловой пыли, стопка поздравительных открыток, список адресатов. «Уважаемая Вера Васильевна! Поздравляем Вас с праздником великой Победы. Спасибо за мирное небо. Ученики 4 «В» класса 3-ей школы»… Ощущение самого важного в жизни события, чувство сопричастности к судьбам страны и мира, горячее желание «оправдать» — впервые повязанный, трепещущий на груди пионерский галстук. «Вступая в ряды… перед лицом своих товарищей торжественно клянусь…» Шеренга ребят, прочесывающая весенний лес со щупами-«иглами» — серьезных, сосредоточенных и преисполненных чувства важности выполняемого дела. Звонкие голоса, разносимые эхом среди прозрачной, еще не распустившейся зелени. Поляны белой ветреницы среди прелых прошлогодних листьев — как цветы на не найденных еще братских могилах. Рыхлый пористый лед в воронках от снарядов, затопленные талой водой оплывшие блиндажи и землянки. Трухлявые гнилые бревна наката, еще не оттаявшая глинистая почва. Осторожно очищенный от влажной глины восьмигранный пластмассовый медальончик в грязной ладони…
— Алё, ты живой?! — Меченый очнулся от воспоминаний только когда его сильно тряхнули за плечо. — Мыслитель роденовский, блин!
Меченый с трудом отвел взгляд от памятника и ошарашено посмотрел вверх.
— Ты тут чего сидишь? — напирал незнакомый свободовец.
— Да вот… — довольно бессвязно ответил Меченый.
— Блин. Или зомбированый или обдолбанный.
— Чего надо? — огрызнулся в ответ Меченый.
— Вот, блин. Это ты мне скажи, чего тебе тут надо?
— А какой сейчас год? — неожиданно даже для себя ляпнул Меченый.
У свободовца вытянулось лицо.
— Две тысячи двенадцатый с утра был, третье мая, — с недоумением ответил он, почесав в затылке. — Ну, блин, ёлки-палки…
— Мая? А почему листья на деревьях сухие? Как будто осень… И дождь все время идет…
— О господи, — произнес свободовец, закатив глаза — «Опять ночь».
Две тысячи двенадцатый, значит. Меченый снова посмотрел на постамент памятника и вспомнил еще не старые лица улыбающихся ветеранов. Сорок пятый был очень давно. Столько не живут. Значит, это не могут быть его воспоминания. Это чья-то чужая память…
— Парень, слушай, валил бы ты отсюда, — с неопределенной интонацией посоветовал свободовец. — Если делать нечего, чем тут сидеть, — вон, помоги лучше ребятам на Барьере. С той стороны снова фанатики лезут, а наших маловато…
— Что еще за Барьер? — спросил Меченый.
— Последняя застава на пути в глубь Зоны, — усмехнулся свободовец. — Форпост цивилизации, блин.
— А дальше что?
— Дальше? Радар, выжигатель мозгов, Припять, ЧАЭС… И черт его знает, что там еще может быть… Я там не был, тьфу-туфу-тьфу.
— Хм, — задумчиво произнес Меченый, доставая КПК, чтобы найти на карте местности этот Барьер.
Как и следовало ожидать, карту открыть не удалось, не прочитав вначале очередную длинную, утомительно-однообразную цитату: «Понимаешь, Колченог, мне не надо в Тростники. В Тростники мне не надо. Не надо мне в Тростники, — Колченог внимательно слушал и кивал. — А надо мне в Город, — продолжал Кандид. — Мы с тобой уже давно об этом говорим. Я тебе вчера говорил, что мне надо в Город. Позавчера говорил, что мне надо в Город. Неделю назад говорил, что мне надо в Город. Ты сказал, что знаешь до Города дорогу. Не до Тростников, а до Города. Мне не надо в Тростники. (Только бы не сбиться, — подумал он. — Может быть, я все время сбиваюсь. Не Тростники, а Город. Город, а не Тростники»)».
— Да, ты прав, брат, — Меченый в задумчивости покусал губу. — Надо идти туда. Иначе я, наверное, так ничего и не пойму, — он подхватил автомат и зашагал в сторону Барьера, оставив свободовца в абсолютном недоумении.

Запыхавшийся Меченый выскочил из кустов и увидел впереди полускрытые в буреломе буйно разросшихся деревьев городские постройки — типовые пятиэтажные хрущевки и «точечные» блочные девятиэтажные дома. «Главная улица», — почему-то сразу понял Меченый. Вот и город Припять, который он так старательно и безуспешно пытался вспомнить.
В нескольких метрах впереди стояла группа долговцев, сталкеры выжидающе смотрели на Меченого. «А-а-а, это им я, наверное, должен помочь зачистить монолитовских снайперов и прорваться к ЧАЭС», — догадался он. К ЧАЭС… Меченый потряс головой и оглянулся. Он ясно видел знакомую полосатую трубу за домами впереди, и в то же время что-то настойчиво подсказывало ему, что станция должна быть за спиной, южнее города. — Эй, ты, наверное, Меченый? — окликнул его один из долговцев. Долговцы предельно кратко ввели его в курс дела, и они вместе рванули вдоль главной улицы, отстреливая засевших в пятиэтажках монолитовцев. На одном из домов Меченый успел заметить табличку с надписью «проспект Ленина». Неожиданно улицу преградило поставленное поперек здание, и долговцы свернули направо. Меченый не пошел с ними — помог только выбить монолитовских снайперов из здания, похожего на детский садик, и свернул влево. — Спасибо за помощь, Меченый! — поблагодарили по рации долговцы. — Как видно, у тебя своя дорога! Что ж, удачи! Меченый осторожно пробрался между группой искрящихся голубыми разрядами «электр» и стеной полуразрушенной «хрущевки». Свернув за угол, он увидел впереди, в сыром и зябком предрассветном тумане, контуры здания очень знакомых очертаний. Он сделал еще несколько шагов. Все сомнения отпали — это был дворец культуры. Именно тот ДК, куда он неоднократно ходил на елки, в детский бассейн-лягушатник и в секцию волейбола, где читал в библиотеке научную фантастику и перелистывал подшивки журнала «Юный техник»… Его родной ДК в его родном городе. Не хватало только светящейся синим надписи по крыше фасада — «дворец культуры «Энергетик». — Массаракш, — выругался сталкер. — Змеиное молоко! Глаза застилали слезы, и больше всего ему сейчас хотелось плюхнуться на землю, точнее на бетонные плиты главной площади родного города, и разрыдаться в голос. Это его родная Припять, он нашел и вспомнил ее! Что же с тобой случилось, любимый город? Почему теперь все говорят о тебе, как о мертвом городе в центре Зоны? Справа впереди открылось знакомое здание гостиницы, в парке за ДК торчало колесо обозрения в новом, еще не открытом, парке аттракционов, на углу возвышался девятиэтажный «белый дом»… Вспомнилось, что на первом этаже там должен быть промтоварный магазин, где он очень любил подолгу рассматривать на прилавках всевозможную радиотехнику… Магазина не было. Свернув за угол, Меченый с удивлением разобрал полуосыпавшуюся надпись: «Почта. Телефон. Телеграф». Но ведь отделение связи располагалось совсем не здесь… Он автоматически взглянул влево, в сторону улицы Лазарева. Взгляд зацепили высотные дома вдоль улицы, но совсем не те, которые он ожидал там увидеть… Знакомых шестнадцатиэтажек с гербами, куда они вместе с соседскими ребятами ходили кататься на лифте, и с крыш которых так замечательно были видны антенны РЛС, не было. Той самой РЛС, которую все здесь называют выжигателем мозгов, и которую он все-таки отключил. Или нет, как же она может быть той самой?.. Пройдя вдоль разбитых витрин торгового центра, сталкер убедился, что почты на положенном месте тоже не было. Еще не было улицы Курчатова в сторону завода. Совсем. Зато был автовокзал, которого Меченый напрочь не помнил, и возле него, прямо под углом здания, лежал неизвестно как туда угодивший сбитый вертолет. Меченый в замешательстве остановился на перекрестке. Вместо длинного «тольяттинского» дома между высотками находился приземистый застекленный павильон с вывеской «гастроном». Пройдя по улице чуть дальше, он убедился, что здесь нет ни здания ГПТУ, где учился его сосед Серега, ни нового КБО с его любимым кафе-мороженым на углу Спортивной. Не было и самой Спортивной, не было и восьмого дома сразу за бассейном… Меченый почувствовал себя, как в кошмарном сне, когда что-нибудь родное и привычное внезапно оборачивается чужим и пугающим… В полной растерянности он достал КПК, включил его и прочитал очередную цитату: «Я забрался в свою комнату и попытался поэкспериментировать с книгой-перевертышем. Однако в ней что-то застопорило. Может быть, я делал